Начало ХХ века в России – период настолько уникальный, что пройдет еще много времени, прежде чем мы сможем осмыслить его значение в истории нашей страны. Кризис того времени оказался настолько всесторонним и глубоким, что никакие титанические усилия одного человека не могли остановить государственный развал. Николай II мучительно искал себе деятельного помощника. Но никто из тогдашнего царского окружения не мог ответить на тот шквал страшных вопросов, который обрушила на власть смута 1905 года. Провозвестником спасения России стал П.А. Столыпин. Пять лет совместной работы царя с новым премьером оказали благотворное влияние на все стороны жизни страны. Началась перезагрузка земельных отношений. Россия становилась ведущим центром мирового развития. «Через десять лет Россию не догнать», – отмечали немецкие эксперты. Могущество страны обеспечивалось не насильственным внедрением западной модели развития, а путем роста национального самосознания. Николай II и П.А. Столыпин стали знаковыми фигурами этих исторических процессов, органично соединившими в себе высокую нравственность и государственный талант.
"... Восхождение Столыпина началось на юго-востоке, в далеком провинциальном Саратове. В 1903 году он становится саратовским губернатором, получив личный наказ от царя поправить положение дел в губернии. Поволжский край считался одним из слабых звеньев внутренних провинций империи. В губернской администрации и дворянском самоуправлении остро ощущался недостаток в культурном и образованном элементе. «В некоторых уездах, – докладывал Столыпин императору, – с большим трудом избираются даже уездные предводители дворянства»[18]. Такое положение приводило к падению авторитета распорядительной власти уже на уездном уровне. Отсюда злоупотребления волостных властей, их произвол и коррупция.
«Мне пришлось в одной волости, – писал Столыпин жене о своей ревизии в Царицынском уезде, – раскрыть такие злоупотребления, что я тут же, расследовав весь ужас, перенесенный крестьянами […] тут же уволил вол[остного] писаря и земскому начальнику приказал до Нового года подать в отставку. […] Крестьяне говорили: “Совесть пропита, правда запродана”; “ждали тебя, как царя”. Ждали ведь они 25 лет […], но тут, чтобы водворить порядок, надо бы год не выходить из волостей. Дай-то мне Бог хоть немного очистить эти авгиевы конюшни»[19].
Не хватало в Саратовском крае и правоохранительных сил. На громадных просторах губернии один пеший полицейский приходился на 20 квадратных верст, а наемное кавалерийское спецподразделение из казаков не превышало численностью 60–80 сабель. При таком дефиците административного ресурса новому губернатору было нелегко поддерживать элементарный порядок. А между тем социальная напряженность в крае нарастала с каждым годом. Местное крестьянство, задыхавшееся от малоземелья, легко поддавалось революционной пропаганде. Давали о себе знать и бунтарские гены. Здесь хорошо помнили Разина и Пугачева, некогда превративших Саратов в форпост крестьянской войны. Уже в первый год губернаторства Столыпин столкнулся с массовым неповиновением крестьян. «Население, – сообщал Столыпин царю, – местами весьма разнузданное, склонно снисходительность считать за слабость и чуть ли не за поощрение со стороны правительства»[20].
Еще год оставался до революции, а губернатору уже приходилось усмирять волнения саратовских крестьян.
«…накануне моего приезда крестьяне по соседству разобрали самовольно весь хлеб из хлебозапасного магазина, – писал в мае 1904 г. Столыпин домой. – Везде удалось выяснить зачинщиков и восстановить порядок: я просто потерял голос от внушений сходам. Мои молодцы казачки сразу внушают известный трепет. Слава Богу, удалось обойтись арестами, без порки»[21].
При таких условиях приход революции в край грозил вылиться в новый крестьянский бунт, «бессмысленный и беспощадный». Казалось, все шло к подобной развязке. По всей губернии начались поджоги усадеб, многие помещики спешно покидали свои поместья, спасая себя, жен и детей от насилия бунтовщиков. Чтобы избежать полной потери управления, Столыпин был вынужден рассредоточить малочисленные охранные силы в городах и на железнодорожных коммуникациях. На поддержание порядка в сельской местности у губернатора катастрофически не хватало полицейских и казачьих подразделений.
Однако отдавать уезды в руки революционеров Столыпин не собирался. С отрядом всего в 50 казачьих сабель он совершает систематические профилактические рейды по мятежным уездам и волостям. «…Послезавтра уезжаю в Сердобский и Петровский уезды… – писал он супруге. – Везде хочу лично воздействовать на крестьян»[22]. Рискуя собственной жизнью, губернатору удавалось идти вровень, а где-то и впереди революционной стихии. Как истинный христианин, он предпочитал жертвовать собой, первый подставлять себя под удар, чтобы только не допустить массового кровопролития.
Те, кто оказался свидетелем покушений на губернатора, были удивлены его мужеством и отвагой. Во время посещения Столыпиным одного из бунтующих районов из-за кустов недалеко от проселка раздался выстрел. Пуля, предназначенная губернатору, пролетела мимо. Петр Аркадьевич не мешкая выскочил из коляски и бросился к стрелявшему..."
Книгу можно взять в Цетнральной районной библиотеке.
