Кто из жителей Клина не знает Демьянова? Сейчас это живописный уголок Клина, любимое место для прогулок горожан, филиал Дома-музея П.И. Чайковского. Совсем недавно, в советские годы в Демьяново располагались земли богатого совхоза. А когда то это было  райское место для жизни и отдыха русской знати. И на протяжении всей истории существования усадьбы ее владельцами были люди, сыгравшие немалую роль в истории нашей страны.

Демьяново получило название по фамилии владельца. Впервые в документах оно упомянуто в 1642 году как поместье дворянина Ивана Афанасьевича Демьянова. В 1709 году им уже  владел Андрей Михайлович Колычев. В середине 18 века село принадлежало генерал-майору Григорию Яковлевичу Наумову, на средства которого построена ныне существующая каменная церковь Успения Пресвятой Богородицы. Потом имение перешло к сыну, клинскому уездному предводителю Ивану Григорьевичу. В дальнейшем село перешло к его дочери Марье Ивановне Римской-Корсаковой. В самом начале 19 века усадьба была заглазно куплена известной крепостницей Агафоклеей Александровной  Полторацкой для своей дочери Варвары Марковны в качестве приданного, когда она выходила замуж за Дмитрия Борисовича Мертваго. Полторацкая оформила купчую на свою дочь. Но, увидев огромный каменный дом, большой сад и прочее великолепие, пожалела отдавать имение зятю.  Однако, вскоре передумала и владельцем усадьбы стал Дмитрий Борисович Мертваго.
Кто же такой Дмитрий Борисович Мертваго? В знаменитом словаре Брокгауза и Эфрона читаем: «Мертваго (Дмитрий Борисович, 1760-1824) – был Таврическим губернатором; написал «Записки», начинающиеся с рассказа о Пугачевщине и с необыкновенной живостью рисующие общество конца 18 и начала 19 века и те служебные сферы, в которых он вращался». К счастью для нас о Дмитрии Борисовиче оставили свои воспоминания его близкие – младший брат Степан Борисович и крестник Сергей Тимофеевич Аксаков, известный русский писатель. Благодаря им мы можем узнать о том, каким же человеком был русский государственный деятель конца ХVIII - начала ХIХ века, губернатор, сенатор и тайный советник Дмитрий Борисович Мертваго. А судьба у него была совсем непростой.
Род  Мертваго – древний, происходил от царевича Золотой орды Благодена, который въехал к князю Олегу Рязанскому в 14 веке. При Иване Грозном этот дворянский род получил фамилию Мертваго.
Родился Дмитрий Борисович 5 августа 1760 года в сельце Мертовщина Ардатовского уезда Симбирской губернии. Будучи подростком, пережил плен у Пугачева: с начала бунта семье пришлось укрываться в лесу, но их выследили. Отец Дмитрия, отставной майор, был повешен в собственной деревне. Сам Дмитрий чудом спасся, спрятавшись в дупле. Позднее он нашел в лесу младших братьев и няню. После многих мытарств они попали в тюрьму в городе Алатырь, где встретились с матерью и сёстрами. Из тюрьмы их освободили вошедшие в город правительственные войска. Прибывший для подавления бунта бригадир Пиль и назначенный управлять краем граф Панин помогли осиротевшей семье. Четырнадцатилетний Дмитрий Мертваго принял на себя заботу о матери, младших братьях и сестрах.
Младший брат Мертваго Степан Борисович составил биографические сведения о Дмитрии, которые, по мнению С.Т. Аксакова написаны совершенно беспристрастно, несмотря на горячую, взаимную дружбу обоих братьев. Только эти сведения имеют один существенный  недостаток – краткость. Вот что писал Степан Борисович: «Пылкий и основательный ум, чтение, наблюдательность и способность соображать … заменяли ему недостаток учения при воспитании. К удивлению всех, знавших его, он действительно ничему не учился. Чувствительное и доброе сердце, которое отражалось на открытом благовидном лице его, веселый нрав, ласковость в обхождении, дар слова, твердость и справедливость во всех делах и случаях, непоколебимая честность, совершенное бескорыстие …, усердие к распространению добра привлекали к нему всеобщую любовь и уважение от недоброжелателей и завистников.
Оставшись четырнадцати лет по смерти отца, он был попечитель и наставник сестрам и братьям, а потом и детям их, и не только словами и письмами, но и делом всегда доказывал искреннюю дружбу и нежную любовь к ним…»
В 1775 году началась служба Дмитрия Мертваго. Он начинал  унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенского полка. В чине поручика заканчивает военную службу. В 22-х летнем возрасте  Дмитрий Мертваго  был назначен прокурором в Оренбургскую верхнюю расправу. С 1797 по 1800 год он был членом Провиантской экспедиции. Работая в экспедиции, Дмитрий Борисович Мертваго своими способностями обратил на себя внимание императора Павла. И за усердие ему были пожалованы 5000 десятин из казенных земель в Саратовской губернии и почётное командорство ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Дмитрий Борисович был безукоризненно честен, хотя испытывал временами настоящую нужду. Его нетерпимость к мздоимству приводила к конфликтам с сослуживцами и начальством. Когда в 1802 году Мертваго был вынужден выйти в отставку, на нем числилось 16000 рублей долга, а имение его исчислялось 50 крепостными, которыми он владел совместно с матерью и замужней сестрой. В тяжелых обстоятельствах Мертваго хотел уже поступать приказчиком к богатому купцу, который обещал погасить долг и давать ему достаточное содержание, но слухи об этом дошли до Александра I, который пожелал узнать причину отставки.
Гавриил Романович Державин, с которым Мертваго был дружен, помог Дмитрию Борисовичу  получить место надзирателя крымских соляных промыслов. В 1803-1807гг. – Мертваго служит Таврическим гражданским губернатором. В 1807 году он назначен генерал-провиантмейстером в Военном министерстве. Его энергией и распорядительностью было достигнуто надежное снабжение войск продовольствием в войне со Швецией (1809).
Вот как этот период описывает Сергей Тимофеевич Аксаков: «В 1808 году я нашел в Петербурге своего крестного отца уже женатым, постаревшим и переменившимся. Беззаботной веселости в нем уже не было. Он служил тогда генерал-провиантмейстером, и хлопотливая, тяжелая эта должность, казалось, очень его озабочивала. Впоследствии я узнал, что находились другие причины, от которых служба была для него так невыносимо тягостною. Неподкупная его честность была известна всем; но не всем, может быть, было известно, до какой строгости и чистоты возводилась эта честность во всех его служебных отношениях; мог ли такой человек не иметь врагов по службе?..».
И Мертваго оставил должность генерал-провиантмейстера в марте 1810 г. из-за столкновений с Аракчеевым. И опять обратимся к воспоминаниям Аксакова: «В 1809 году я уезжал в отпуск в Оренбургскую губернию и воротился в Петербург в первых числах января 1810 года. Крестный отец встретил меня уже не холодно по-прежнему, а напротив, очень ласково, и даже с некоторым чувством. "Ну, брат, — сказал он мне один раз, — кажется, надобно будет службу бросить". — "Отчего же? — спросил я с удивлением. — Вы сами знаете, что приносите много пользы и что государь об вас самого лучшего мнения?" — "Это правда, — отвечал Дмитрий Борисович, — да бывший непосредственный начальник мой, граф Аракчеев, всегда меня гнавший, поставил меня в такое унизительное и вредное для меня и службы положение, что выйти в отставку, даже прогневав государя, сделалось необходимостью. Граф Аракчеев всегда не любил меня; но особенно возненавидел за то, что я запретил Варваре Марковне продолжать знакомство с г-жою Пуколовой, его фавориткой. Моя жена могла быть знакома с этой дрянью, как и со многими другими; но как скоро эта дрянь сделалась всемогущею особою у моего начальника, то моя жена уже не должна быть с нею знакома. Г-же Пуколовой уже отказывали три раза, она все продолжала ездить; в четвертый я велел отказать так, чтобы она уже более не приезжала. Как нарочно так случилось, что сидел я на известном тебе балконе, и со мной была Варвара Марковна; вдруг подъезжает открытая коляска; в ней сидела г-жа Пуколова. Я не позволил жене уйти с балкона, позвал человека и громко сказал ему, так что приехавшая гостья все до слова слышала: "Скажи, что барыни нет дома". Г-жа Пуколова перестала ездить, и тут-то началось злобное преследование меня. Прежний начальник, перестав быть моим непосредственным начальником, сохранил всю свою силу и вмешивался во все дела".
В 1812г. предполагалось определение Мертваго начальником объединенных губерний, но этот проект не был осуществлен. В то же время дворянство Оренбургской губернии выбрало его в начальники своего ополчения, но это ополчение так и не собралось. По личному распоряжению Александра I Мертваго участвовал в расследованиях злоупотреблений чиновников во Владимирской, Астраханской губерниях и на Кавказе. В последние годы жизни близко сошелся с митрополитом Московским Филаретом.
По дружескому совету Гавриила Державина, Мертваго в течение ряда лет вел дневниковые «Записки». Эти «Записки» содержат ценные свидетельские показания о Крестьянской войне под предводительством Пугачева. В них живо и красочно описывается русское общество начала 19 века.
При Дмитрии Борисовиче Мертваго усадьба Демьяново была известна далеко за пределами Клинского уезда. В 1817 году императрица Мария Федоровна, проезжая через Клин в Москву, навестила Демьяново, где ее встречал Дмитрий Борисович с семьей. В некоторых изданиях указывается, что летом 1811 года в Демьяново останавливался Василий Львович Пушкин со своим племянником Александром Пушкиным. Еще в 1911 году Лернер в своей статье «Ранняя любовь Пушкина» высказал предположение, что стихотворение А.С. Пушкина «Послание к Юдину», написанное им в 1915 году, возможно навеяно воспоминаниями о посещении семьи Мертваго в усадьбе Демьяново и возможно посвящено Марии – дочери Дмитрия Борисовича. В усадьбе в разное время бывали Гавриил Романович Державин и Сергей Тимофеевич Аксаков, с которыми Дмитрий Мертваго был особенно близок.