Самое незвучное слово становится всем нам любезным, если оно входит в состав имени любезного нам человека: взять хотя бы Шаляпина. Точно так же и внешность людей целиком подчинена организующему образ человеческий духу: даже горбатый человек нам становится дорог, если он добр. Я знал горбатого, у которого светились добротой глаза, и от этого для нас горб исчезал: этот горбатый преодолел свой горб. Неужели не ясно вам, друг мой, из этого, что внешний, данный природой вид человека является диктующей необходимостью лишь в отношениях между людьми, преследующими свои конкретные цели, а в Боге все внешнее вовсе и не может быть необходимостью.
